Неточные совпадения
Когда же поворотился он, чтобы взглянуть на татарку, она стояла пред ним, подобно
темной гранитной статуе, вся закутанная в
покрывало, и отблеск отдаленного зарева, вспыхнув, озарил только одни ее очи, помутившиеся, как у мертвеца.
Длинные и черные, как уголь, волосы, неприбранные, растрепанные, лезли из-под
темного, наброшенного на голову
покрывала.
— Да, надо почиститься, — отвечал Аркадий и направился было к дверям, но в это мгновение вошел в гостиную человек среднего роста, одетый в
темный английский сьют, [Костюм английского
покроя (англ.).] модный низенький галстух и лаковые полусапожки, Павел Петрович Кирсанов.
Однажды мужичок соседней деревни привез к Василию Ивановичу своего брата, больного тифом. Лежа ничком на связке соломы, несчастный умирал;
темные пятна
покрывали его тело, он давно потерял сознание. Василий Иванович изъявил сожаление о том, что никто раньше не вздумал обратиться к помощи медицины, и объявил, что спасения нет. Действительно, мужичок не довез своего брата до дома: он так и умер в телеге.
А Гапон проскочил в большую комнату и забегал, заметался по ней. Ноги его подгибались, точно вывихнутые,
темное лицо судорожно передергивалось, но глаза были неподвижны, остеклели. Коротко и неумело обрезанные волосы на голове висели неровными прядями, борода подстрижена тоже неровно. На плечах болтался измятый старенький пиджак, и рукава его были так длинны, что
покрывали кисти рук. Бегая по комнате, он хрипло выкрикивал...
Ногою в зеленой сафьяновой туфле она безжалостно затолкала под стол книги, свалившиеся на пол, сдвинула вещи со стола на один его край, к занавешенному
темной тканью окну, делая все это очень быстро. Клим сел на кушетку, присматриваясь. Углы комнаты были сглажены драпировками, треть ее отделялась китайской ширмой, из-за ширмы был виден кусок кровати, окно в ногах ее занавешено толстым ковром тускло красного цвета, такой же ковер
покрывал пол. Теплый воздух комнаты густо напитан духами.
На выкуп он, однако ж, не шел: боялся, что выкупную ссуду подстерегут. Долгов-то, пожалуй, не
покроют, а его последнего куска лишат, да еще несостоятельным объявят… Но и тут фортель нашелся. Ждали-ждали кредиторы, да и потребовали принудительного выкупа. Получивши это известие, он совсем растерялся. Бездна разоренья,
темная и зияющая, разверзлась пред ним во всем ужасе нищеты. Он сидел, уставившись в даль неподвижными глазами, и шептал бессвязные слова.
Будочник
покрыл его лицо
темною тряпкой…
Бабушка, сидя около меня, чесала волосы и морщилась, что-то нашептывая. Волос у нее было странно много, они густо
покрывали ей плечи, грудь, колени и лежали на полу, черные, отливая синим. Приподнимая их с пола одною рукою и держа на весу, она с трудом вводила в толстые пряди деревянный редкозубый гребень; губы ее кривились,
темные глаза сверкали сердито, а лицо в этой массе волос стало маленьким и смешным.
Старуха была одета по-старинному, в кубовый косоклинный сарафан и в белую холщовую рубашку.
Темный старушечий платок
покрывал голову.
В Егоре девочка узнала кержака: и по
покрою кафтана, и по волосам, гладко подстриженным до бровей, от одного уха до другого, и по особому складу всего лица, — такое сердитое и скуластое лицо, с узкими
темными глазками и окладистою бородой, скатавшиеся пряди которой были запрятаны под ворот рубахи из домашней пестрядины. Наверное, этот кержак ждет, когда проснется папа, а папа только напьется чаю и сейчас пойдет в завод.
Черные глаза его глядели твердо и проницательно;
темная борода
покрывала всю нижнюю часть лица, крепкие и ровные зубы сверкали ослепительною белизной.
Рыбак и витязь на брегах
До
темной ночи просидели
С душой и сердцем на устах —
Часы невидимо летели.
Чернеет лес, темна гора;
Встает луна — все тихо стало;
Герою в путь давно пора.
Накинув тихо
покрывалоНа деву спящую, Руслан
Идет и на коня садится;
Задумчиво безмолвный хан
Душой вослед ему стремится,
Руслану счастия, побед,
И славы, и любви желает…
И думы гордых, юных лет
Невольной грустью оживляет…
Она лежала на широкой кровати, положив под щеку маленькие ладошки, сложенные вместе, тело ее спрятано под
покрывалом, таким же золотистым, как и все в спальне,
темные волосы, заплетенные в косу, перекинувшись через смуглое плечо, лежали впереди ее, иногда свешиваясь с кровати на пол.
В маленькой комнате, тесно заставленной ящиками с вином и какими-то сундуками, горела, вздрагивая, жестяная лампа. В полутьме и тесноте Лунёв не сразу увидал товарища. Яков лежал на полу, голова его была в тени, и лицо казалось чёрным, страшным. Илья взял лампу в руки и присел на корточки, освещая избитого. Синяки и ссадины
покрывали лицо Якова безобразной
тёмной маской, глаза его затекли в опухолях, он дышал тяжело, хрипел и, должно быть, ничего не видел, ибо спросил со стоном...
Эти горькие размышления были прерваны стуком в дверь моего нумера. Как ни были мы приготовлены ко всяким случайностям, но стук этот всех нас заставил вздрогнуть. В комнату развязно вошел очень изящный молодой человек, в сюртуке военного
покроя, вручил мне, Прокопу и Веретьеву по пакету и, сказав, что в восемь часов, как только
стемнеет, за нами приедет карета, удалился.
Стемнело, потом поля с пятнами снега
покрыла ночь. Тит, по обыкновению долго засидевшийся за записками, прислушался и сказал...
Даже Линочка в такие ночи не сразу засыпала и, громко жалуясь на бессонницу, вздыхала, а Саша, приходилось, слушал до тех пор, пока вместо сна не являлось к нему другое, чудеснейшее: будто его тело совсем исчезло, растаяло, а душа растет вместе с гулом, ширится, плывет над
темными вершинами и
покрывает всю землю, и эта земля есть Россия.
Она нерешительно обувает сандалии, надевает на голое тело легкий хитон, накидывает сверху него
покрывало и открывает дверь, оставляя на ее замке следы мирры. Но никого уже нет на дороге, которая одиноко белеет среди
темных кустов в серой утренней мгле. Милый не дождался — ушел, даже шагов его не слышно. Луна уменьшилась и побледнела и стоит высоко. На востоке над волнами гор холодно розовеет небо перед зарею. Вдали белеют стены и дома иерусалимские.
Она подходит ближе и смотрит на царя с трепетом и с восхищением. Невыразимо прекрасно ее смуглое и яркое лицо. Тяжелые, густые темно-рыжие волосы, в которые она воткнула два цветка алого мака, упругими бесчисленными кудрями
покрывают ее плечи, и разбегаются по спине, и пламенеют, пронзенные лучами солнца, как золотой пурпур. Самодельное ожерелье из каких-то красных сухих ягод трогательно и невинно обвивает в два раза ее
темную, высокую, тонкую шею.
Лодка теперь кралась по воде почти совершенно беззвучно. Только с весел капали голубые капли, и когда они падали в море, на месте их падения вспыхивало ненадолго тоже голубое пятнышко. Ночь становилась все
темнее и молчаливей. Теперь небо уже не походило на взволнованное море — тучи расплылись по нем и
покрыли его ровным тяжелым пологом, низко опустившимся над водой и неподвижным. А море стало еще спокойней, черней, сильнее пахло теплым, соленым запахом и уж не казалось таким широким, как раньше.
Как наши юноши, он молод,
И хладен блеск его очей.
Поверхность
темную морей
Так
покрывает ранний холод
Корой ледяною своей
До первой бури. — Чувства, страсти,
В очах навеки догорев,
Таятся, как в пещере лев,
Глубоко в сердце; но их власти
Оно никак не избежит.
Пусть будет это сердце камень —
Их пробужденный адский пламень
И камень углем раскалит!
Они начали злобно дергать, рвать, бить его, точно псы отсталого волка, выли, кричали, катались по земле
темною кучею, а на них густо падали хлопья снега,
покрывая весь город белым покровом долгой и скучной зимы.
Луна светила сзади них, тени ползли впереди: одна — покороче, другая — длиннее, обе узкие. Одна — острая, двигалась вперед ровными толчками, другая — то
покрывала ее, то откидывалась в сторону, и снова обе сливались в бесформенное
темное пятно, судорожно скользившее по земле.
А пора, действительно, начиналась
темная. Осень круто поворачивала к зиме; каждый год в этот промежуток между зимой и осенью в тех местах дуют жестокие ветры. Бурные ночи полны холода и мрака. Тайга кричит не переставая; в лугах бешено носятся столбы снежной колючей пыли, то
покрывая, то опять обнажая замерзшую землю.
Он приблизился к телу Мафальды, лежащему на кровати, — еще не был сделан гроб для покойницы, — и лег рядом с нею под ее
покрывалом. И мертвая, разомкнула для него Мафальда свои холодные руки и обняла его крепко и до утра отвечала его поцелуям холодными и отрадными, как утешающая смерть, и отвечала его ласкам ласками
темными и глубокими, как смерть, вечная, как вечная узорешительница смерть.
Не до того было Панкратью, чтоб вступиться за брата: двое на него наскочило, один губы разбил — посыпались изо рта белые зубы, потекла ручьем алая кровь, другой ему в бедро угодил, где лядвея в бедро входит, упал Панкратий на колено, сильно рукой оземь оперся, закричал громким голосом: «Братцы, не выдайте!» Встать хотелось, но померк свет белый в ясных очах,
темным мороком
покрыло их.
Орочи вытащили лодку подальше на берег; из весел и жердей они сделали остов двускатной палатки и
покрыли его парусами. Мокрый плавник горел плохо и сильно дымил. Собаки забились под лодку и, свернувшись, старались согреть себя дыханием. В такую погоду ночь кажется
темнее, дождь сильнее и шум прибоя еще более грозным.
Они шумно вошли в залу. Лица их после купанья свежи и оживленны,
темные волосы Наташи влажны, и она длинным
покрывалом распустила их по спине. Дядя увидел это и пришел якобы в негодование.
Балаган, отданный в распоряжение труппе фокусника, стоял почти на конце квартала, и за ним сразу начинался большой старый парк, примыкавший к городу. Летом должно было быть чудно хорошо в этом парке, но теперь огромные сугробы снега сплошь
покрыли его аллеи и дорожки. Деревья стояли совсем серебряные от инея, a над всей этой белой полосой
темнело темное зимнее небо, осыпанное миллиардами звезд.
На дворе он остановил мальчика, проходившего к крылечку с левой стороны здания. Мальчик был в
темном нанковом кафтанчике особого
покроя, с кожаной лестовкой в руках; треугольник болтался на ее конце. Она ему сейчас же напомнила разговор с Серафимой о ее матери, о поклонах до тысячи в день и переборке «бубенчиков» лестовки.
При слабом свете лампочки, кроме белого
покрывала, ясно были видны еще новые резиновые калоши, и всё тут было нехорошо, жутко: и
темные стены, и тишина, и эти калоши, и неподвижность мертвого тела.
Черные брови Нинки по-детски высоко поднялись, потом набежали на самые глаза,
темным облаком
покрыв лицо.
Был шестой час вечера. Зимние сумерки спускались на землю и
покрывали постепенно
темною пеленою княжеский двор, сад и прилегающий к последнему берег реки.
Но у нее волосы самого"воронова крыла", как до сих пор еще называют в провинции и у нее на Волге. И теперешняя прическа
покрывает ее голову как шапкой. Глаза темные-темные, и ресницы бросают тень — так они длинны. Рот немного крупен, но из-за свежих губ выглядывают чудесные зубы.
Сидевший был брюнет: волнистые волосы густою шапкой
покрывали его красиво и правильно сложенную голову и оттеняли большой белый лоб,
темные глаза, цвета, неподдающегося точному определению, или, лучше сказать, меняющие свой цвет по состоянию души их обладателя, смело и прямо глядели из-под как бы нарисованных густых бровей и их почти надменный блеск отчасти смягчался длинными ресницами; правильный орлиный нос с узкими, но по временам раздувающимися ноздрями, и алые губы с резко заканчивающимися линиями рта придавали лицу этого юноши какое-то властное, далеко не юношеское выражение.
Числа пятнадцатого декабря вернулся из города Норден, а вскоре затем круто изменилась погода,
потемнели дни, повалил густой и словно серый снег и
покрыл холодной и плотной пеленой начертанное имя Елена. И вместе с дурной погодой вернулся он, и в новую фазу вступили мои отношения с невыносимым посетителем.
На
темные своды
Багряным щитом покатилась луна;
И озера воды
Струистым сияньем
покрыла она;
От замка, от сеней
Дубрав по брегам
Огромные теней
Легли великаны по гладким водам.
— Как ты неосторожна, — сказал Зенон и нагнулся к полу, чтобы подобрать рассыпанные вещи; но едва он начал распутывать из
покрывала маленькую стройную ножку Нефоры, обутую в
темную кожаную сандалию с золотым тиснением по краю подошвы, как нога эта скользнула и судорожно вытянулась.